— Нед Хоппер!

Нед Хоппер улыбнулся своей самой ядовито-благожелательной улыбкой, отпустил тормоза и съехал вниз, к своим старым приятелям.

— Ты… — произнес Боб.

— Я! Я! Я! — громко смеялся, запрокинув голову. Нед Хоппер и трижды стукнул по кнопке сигнала. — Я!

— Тихо! — вскрикнул Боб. — Разобьешь, это же как зеркало.

— Что как зеркало?

Уильям, заразившись тревогой Боба, беспокойно посмотрел на горизонт над пустыней.

Мираж затрепетал, задрожал, затуманился — и снова гобеленом расстелился в воздухе.

— Ничего не вижу! Признавайтесь, что вы тут затеяли, ребята? — Нед уставился на испещренную следами землю. — Я двадцать миль отмахал, прежде чем догадался, что вы спрятались где-то позади. Э, говорю себе, разве так поступают старые добрые друзья, которые в сорок седьмом указали мне на золотую жилу, а в пятьдесят пятом подарили этот мотоцикл. Сколько лет помогаем друг другу, и вдруг какие-то секреты от старины Неда. И я завернул назад. Полдня следил за вами с той вон горы. — Нед приподнял бинокль, висевший на его грязной куртке.

— Я ведь умею читать по губам: вы не знали? Точно! Видел, как сюда заворачивали все эти машины, видел денежки. Да у вас тут настоящий театр!

— Убавь голос, — предостерег его Роберт. — До свидания.

Нед приторно улыбнулся.

— Как, вы уезжаете? Жалко. Хотя вообще-то можно понять ваше желание покинуть мой участок.

— Твой! — закричали Боб и Уильям, спохватились и дрожащим шепотом повторили: — Твой?

Нед усмехнулся.

— Я как увидел ваши дела, махнул прямиком в Феникс. Видите этот документик, который торчит из моего заднего кармана?

В самом деле, аккуратно сложенная бумажка.

Уильям протянул руку.

— Не доставляй ему этого удовольствия, — сказал Роберт.

Уильям отдернул руку.

— Ты хочешь внушить нам, будто подал заявку на участок?

Нед затаил улыбку в своих глазах.

— Хочу не хочу. Допустим, я соврал — все равно я на своем мотоцикле доберусь до Феникса быстрее, чем вы на вашей колымаге.

Нед оглянул окрестности в свой бинокль.

— Так что лучше выкладывайте все денежки, какие получили с двух часов дня, когда я подал заявку, с того часа вы находились на чужой земле, то есть на моей.

Роберт швырнул монеты в пыль. Нед Хоппер бросил небрежный взгляд на блестящий мусор.

— Монета правительства Соединенных Штатов! Лопни мои глаза, ведь ничегошеньки нет, а глупые кролики все равно тащат денежки.

— Роберт медленно повернулся лицом к пустыне.

— Ты ничего не видишь?

Нед фыркнул.

— Ничего, и ты это знаешь!

— А мы видим! — закричал Уилли. — Мы…

— Уилл, — сказал Роберт.

— Но, Боб!.. Роберт!..

— Там нет ничего. Он прав. — Боб мигнул.

Под барабанную дробь моторов к ним приближались еще машины.

— Извините, джентльмены, мое место в кассе! — Нед метнулся к дороге, размахивая руками. — Извольте, сэр, мэм! Сюда! Сюда! Деньги вперед!

— Почему? — Уильям проводил взглядом орущего Неда Хоппера. — Почему мы позволяем ему это делать?

— Погоди, — сказал Роберт кротко. — Ты увидишь.

Они отошли в сторону, пропуская чей-то «форд», чей-то «бьюик», чей-то устаревший «мун».

Сумерки. На горе, метрах в двухстах над «Кругозором Таинственного города Миража», Уильям Бентлин и Роберт Гринхилл поджарили и начали ковырять вилками скудный ужин: свинины считай что и нет, одни бобы. Время от времени Боб наводил видавший виды театральный бинокль на то, что происходит внизу.

— Тридцать клиентов с тех пор, как мы уехали, — сказал он. — Ничего, скоро придется закрывать. Десять минут, и солнце совсем уйдет.

Уильям смотрел на одинокий боб, надетый на вилку.

— Нет, ты мне скажи: почему? Почему всякий раз, как нам повезет, Нед Хоппер тут как тут?

Боб хукнул на стекла бинокля и протер их рукавом.

— Потому, дружище Уилл, что мы с тобой чистые души. Вокруг нас сияние. И злодеи мира сего, как завидят его, радуются: «Эге, не иначе там ходят этакие милые, простодушные сосунки». И летят со всех ног к нам, погреть руки. Как тут быть?.. Не знаю. Разве что погасить сияние.

— Да ведь не хочется, — задумчиво произнес Уильям, грея ладони над костром. — Просто я надеялся, что, наконец, настала наша пора. Такой тип, этот Нед Хоппер, только брюхом живет, и когда его гром разразит?

— Когда? — Боб ввинтил линзы бинокля себе в глаза. — Уже, уже разразил! Позор маловерам!

Уильям вскочил на ноги рядом с ним. Они поделили бинокль, каждому по окуляру.

— Гляди!

И Уильям, приставив глаз к биноклю, крикнул:

— Семь верст до небес!

— И все лесом!

Еще бы, такое зрелище! Нед Хоппер переминался с ноги на ногу возле машины. Сидящие в ней люди энергично жестикулировали. Он вручил им деньги. Машина ушла. И к ним на гору донеслись приглушенные расстоянием горестные вопли Неда.

Уильям ахнул.

Он возвращает деньги! Гляди, чуть не подрался с вон тем… А тот грозит ему кулаком! Нед ему тоже возвращает деньги! Гляди, еще нежное прощание… Еще!

— Так его! — ликовал Боб, прильнув к своей половине бинокля.

И вот уже все машины катят прочь в облаке пыли. Старина Нед исполнил какую-то яростную чечетку, хватил оземь свои очки, сорвал плакат, ужасающе выругался.

— Во дает! — задумчиво произнес Роберт. — Не хотел бы я услышать такие слова. Пошли, Уилли!

Не дожидаясь, когда Уильям Бентлин и Роберт Гринхилл спустятся на своей машине к повороту на Таинственный город, разъяренный Нед Хоппер как пуля вылетел с мыса. Злобные крики, рев мотоцикла, разрисованный картон бумерангом взлетел в воздух и со свистом пронесся у самого уха Боба. Нед уже скрылся в облаке дробного грохота, когда плакат плавно опустился на землю. Уильям поднял его и вытер.

Сумерки сгустились, солнце прощалось с далекими вершинами, край затаился и смолк. Нед Хоппер исчез, и двое остались одни на опустевшем мысу, среди исчерпавших пыль колесных следов, глядя на пески и загадочный воздух.

— Нет, нет!.. — произнес Уильям.

— Боюсь, что да, — отозвался Боб.

Чуть окрашенная в розовое золото заходящим солнцем, пустыня была пуста. Мираж пропал. Два-три пылевых вихря кружили, рассыпаясь у горизонта, и только.

Глубокий стон выразил все разочарование Уильяма.

— Это он сделал! Нед! Нед Хоппер, возвращайся, ты!.. Все испортил, негодяй! Чтоб тебе света не видать! — Он осекся. Боб, как ты можешь?.. Стоит, хоть бы ему что!

Роберт грустно улыбнулся.

— А мне его жаль, жаль Неда Хоппера.

— Жаль?!

— Он так и не увидел того, что видели мы. Не увидел того, что видел любой. Даже на миг не поверил. А ведь неверие заразительно. Оно и к другим пристает.

Уильям внимательно оглядел пустынный край.

— По-твоему, в этом все дело?

— Кто его знает. — Роберт покачал головой. — Одно несомненно: когда люди сворачивали сюда, они видели город, города, мираж, называй как хочешь. Но попробуй разглядеть что-то, когда тебе все заслоняют. Неду Хопперу не надо было даже руки поднимать, чтобы закрыть своей лапищей солнце. В ту же минуту театр — двери на замок.

— А нельзя… — Уильям помялся, — нельзя нам снова открыть его? Что? Что нужно сделать, чтобы оживить такую штуковину?

Они окинули взглядом пески, горы, редкие одинокие облачка, притихшее бездыханное небо.

— Если глядеть уголком глаза, не прямо, а как бы невзначай, ненароком…

И они стали смотреть на ботинки, на руки, на пыльные камни под ногами. Наконец Уильям буркнул:

— А точно ли это? Что мы чистые души?

Роберт усмехнулся.

— Конечно, не такие чистые, как дети, которые побывали здесь сегодня и видели все, чего им хотелось, и не как те взрослые простые люди, которые родились среди золотистых полей и милостью божьей странствуют по свету, оставаясь в душе детьми. Нет, Уилли, мы с тобой ни те, ни другие, ни малые, ни взрослые дети. Но и у нас есть достоинство: мы радуемся жизни. Знаем, что такое прозрачное утро на пустынной дороге, знаем, как рождаются и гаснут звезды в небесах. А старина Нед, он давным-давно перестал радоваться. Как не пожалеть, когда представишь его сейчас: мчится на своем мотоцикле, и так всю ночь, весь год…